(«Книжный остров», НЕВА, 2021, № 1)
В литературной среде Вера Федоровна Френкель (1929–1974) была известна как переводчик стихов и прозы с североевропейских языков. Со шведского – Ю. Векселль, с польского – Т. Ружевич, с немецкого – Р.-М. Рильке, Э. Мёрике… Поэтом был родной брат ее матери д’Актиль (настоящее имя Анатолий Френкель), автор знаменитых песенных текстов «Марш Буденного», «Марш энтузиастов», «Все хорошо, прекрасная маркиза».
Стихи В. Френкель начала сочинять с тринадцати лет, но о том, что она пишет стихи, мало кто знал. Когда ее не стало, два близких человека, разбиравших ее архив, нашли записку: «Все сжечь». Письма они уничтожили, а рукописи, тонкую, своеобразную лирику – не смогли. Публикации, посвященные В. Френкель, отдельные ее стихи стали появляться в Интернете и в периодике лишь в последнее время.
«Многоточия» – первый сборник В. Френкель. В книге три блока, три цикла стихотворений (как это было и в рукописях поэтессы), разные по тематике.
Блок «Дожди. Книга городских пейзажей» (1958–1961) – это гимн родному городу Ленинграду, где «небо иссиня-черное и везде / пеплом подернуто, а у моста – / желтовато, / стеклянно / блестит / вода по-лунному, / но не взойдет / звезда: / в этом городе / быть звездой – / не просто». Где «на любителя – погода… / Головой касаешься небосвода – / задеваешь серый тяжелый / полог… / зато на земле уют… / Распрямляются голые ветки, когда струи / бьют…».
В. Френкель изощренно-чутко воспринимает и передает особую, в многообразии цветов и оттенков воздушную ткань города на Неве, которую ткет дождь.
«Он струится сплошной завесой, / жемчужной или белесой; / переливаясь, бормочет, / рассеян и сосредоточен; /сиреневой тянется стенкой, / меняя оттенки; / даже скромный, несмелый, / дождик осенний, серый, / так и сияет внутренним – розовым – светом. / А часто и цвета у света / нету…/ Чтобы ввек оставаться юным, / этот город / с дождем задуман». Массу тончайших нюансов привносит в Ленинград осенний снег: «Листья / стали стеклянными / и звенят…/ Заливаются / под ногами / тонкими / багряными / голосками, / не заглушенными синевато-белым / снегом – незрелым…»
«В этом городе вечно / что-то падает с неба. / Капли падают. – Не дождя и не снега – / влажные капли света». Свет – ключевое слово в стихах о городе на Неве, которому так идет и дневной сероватый свет, и святящийся белый, и сиреневые сумерки, и «серебристо-красное / освещение, / бледный жалкий / кружок: / это солнце… сжалось в комок и плывет / против течения / неба».
Нева, что в белую ночь отталкивает толщею ладоней свет, и он не тонет; идущий к вечеру февральский день, когда «крыши, розовые от снега, / а напротив – дымится небо», и зима в Ленинграде, когда вместо дней – зимние белые ночи. И мир, залитый приглушенным и нежным солнечным светом, «гимн свету»: «Лета! / Света! / – Я мечтаю о всяком свете: / пусть он утром / под мостами привычным горит перламутром, / ночью – невидимкой / дымится / как плащ, развеваемый ветром!»
Такой вот необыкновенный, сказочно-прекрасный в разных обличьях, пронизанный светом Ленинград В. Френкель. Он не статичен, он живой.
«Канал Грибоедова: зеленая бутылочная тьма. / Колеблются, / колышутся дома. / Меняя вид, меняя выраженье. / Так движутся / с сознаньем отраженья».
Цикл «Роковые силы» (1959–1964) – это о том, как выжить человеку в мире далеко не всегда доброжелательном, когда «жизнь проходишь, как по этапу…. Из боли в боль…/ С пресловутой иглой – / в сердце». Как ранимую душу превратить в «душу замкнутую, / закрытую – / из гранита. / (Серого с жилками….) / Красотой незыблемости / гордиться…/ (И годиться на пьедесталы…) / Можно душу еще – / из стали…/ все же лучше, / чем человеческую…/ Сколько не колют – / напрасный труд / (стоит ли? – / нет / боли…), / не попадут / внутрь, / если и плюнут, / или – еще хлеще – / оклевещут / (до неузнаваемости)».
И вот так, совсем лаконично: «Безнадежная нежность./ Не иначе / порастет кувшинками, / как стоячий / пруд…/ А вот тут-то и кинут / камень…»
Блок «Горушки» (1960–1964) и циклы «Пушкинские Горы», «Псков», «Валдай», «Новгородская земля», «Владимиро-Суздальская Русь» – это выход поэта в большой мир, когда острота восприятия текущего момента усиливается погружением в отдаленные времена.
«А с горы – / колокольный звон, / а под ней река – / вели-икая. / Корабли изгибают шеи, / золотые, красные, / окружая / крепость / со всех сторон»
(«Воронич»)
В эпоху все еще воинствующего атеизма В. Френкель влекли к себе монастыри, церкви, монашествующий люд. Надо иметь недюжинную прозорливость ума и сердца, чтобы в безбожную эпоху написать:
«Собор, / приподнимающий / крыла / столетия, – / защитной – / головой могучей / недвижимо удерживает тучи / сгустившегося / векового зла. / Клубиться / сотрясающий их гром, / Земля стоит спокойно/ под Крылом»
Когда-то в предисловии к невышедшему сборнику стихов В. Френкель поэт С. Петров (1911–1988) отдал должное мастерству поэтессы:
«Внешне ее стихи похожи на верлибр: отсутствие строфики и строгого метра. Но это отнюдь не верлибр. Верлибр, особенно современный, чурается мелодики и рвется к разговорности, а стихи Веры Френкель, напротив того, обладают мелодичностью, и сама разговорная интонация в них остается музыкальной. Кроме того, есть в стихах и новшество, которое можно назвать блуждающей рифмой. Рифму Вера Френкель ставит произвольно (это не означает — неумело!) в любом месте стихотворной строки. Это примета именно ее стихов, ибо в русской поэзии такая блуждающая рифма как постоянный прием никогда не применялась, да и в мировой лирике я знаю только одного поэта, который систематически пользовался блуждающей рифмой».
Заповедными стихами назвала стихи В. Френкель ее подруга, профессор немецкой литературы Н. Гучинская. Тихий голос, пристальное всматривание и вслушивание, неожиданные ракурсы. Многие стихи обрываются многоточием…